Конфеты ASIA
Lamberti Chocolate. Asia – сладкая коллекция азиатских воспоминаний
by Sartoria Lamberti и Екатерина Пугачева
О своей Азии рассказывает гурман, гастрономический журналист, глава премии The World’s 50 Best Restaurants в регионе Россия, Центральная Азия и Восточная Европа Екатерина Пугачева:
«Мое знакомство с Юго-Восточной Азией началось в 2003 году с Таиланда. Я помню, как вплыла через открытые двери Бангкокского аэропорта в совершенно иной мир. С новыми запахами, звуками и оттенками. Это была любовь с первого прикосновения влажного до липкости и обжигающего зноя, с первой ложки вышибающего слезу карри, с первой найденной на диком пляже ракушки»
Я успела многократно побывать в Таиланде, Малайзии, Китае, Японии, на Филиппинах и других странах региона, поучиться в местных кулинарных школах, побродить по самому древнему лесу мира и по джунглям Борнео, встретить восход солнца в храмах Ангкор Вата и на берегу Тихого океана, увидеть в дикой природе орангутанов и дельфинов, поплавать с китовыми акулами и черепахами, попробовать десятки ранее неизвестных продуктов, съесть тонны тропических фруктов, написать множество статей о кухне и культуре этих стран, создать путеводители по Таиланду, Малайзии и Филиппинам, и, главное, познакомиться с удивительными людьми. Последнее путешествие в Азию сложилось в марте 2020 года. Как всегда, чемодан был набит специями, рисом, чаем и фруктами. Казалось, что до следующей поездки хватит, однако пандемия нарушила планы, отодвинув все на неопределенный срок. Поначалу с этим можно было смириться, приготовив карри или добавив в рис кокосовое молоко и специи, но потом нехватка полноценных мультисенсорных ощущений стала невыносимой. Однажды я открыла флакон с эфирным маслом иланг-иланга и на мгновение как будто оказалась в Азии. Мне захотелось придумать что-то такое, что стало бы волшебным телепортом и хотя бы на несколько секунд переносило туда, где пряные ароматы, теплый ветер и пронзительно-изумрудное море. Так родилась идея запечатать вкус Азии в шоколадную конфету. Коллекция получилась яркой, насыщенной, необычной, а каждая конфета стала полноценным блюдом и способна подарить приятное ощущение узнавания любимой страны. Я предлагаю вам дать каждой конфете время, почувствовать первые ноты вкуса, распознать их, ощутить послевкусие. Приготовьтесь, наш «Восточный экспресс» отправляется!
ТАЙЛАНД
Есть у меня в Бангкоке персональное место силы, оно никак не связано с едой или морем. Это затерянный в ничем не примечательном квартале среди безликих жилых домов – дом-музей Джима Томпсона – кусочек чужой жизни, выставленный на всеобщее обозрение. Бывший архитектор, офицер американской армии, бизнесмен, возродивший в Таиланде производство шелка, коллекционер искусства Юго-Восточной Азии, пропавший без вести в 1967 году.
Один Будда ведает, что случилось с Джимом Томпсоном в джунглях Камерон-Хайлэндс. Когда я брожу по его дому, мне приходит в голову шальная мысль – может быть, не пропал он вовсе, а отошел ненадолго в неведомый мир, откуда в любой момент может вернуться домой. Или уже вернулся и бродит бестелесный по своему любимому пристанищу, присаживается в удобное кресло, любуется ликами собранных по всей Азии Будд. Наверное, поэтому дом его выглядит таким жилым, таким гостеприимным. Я всегда отстаю от группы туристов, чтобы остаться здесь хотя бы на мгновение одной. Что-то незримое, тягучее, важное, наполняет мое сердце, когда я стою босыми ногами на деревянном полу, и глазами перебираю изысканные предметы интерьера. Может быть, так происходит, потому что это место – воплощение моей мечты об идеальном доме? Не роскошь из стекла и бетона с видом на ленты автострад откуда-то из-под облаков, а утопающее в зелени, твердо стоящее на земле, тихое и скрытое от посторонних глаз местечко. Такое, где мои внутренние батарейки неизменно заряжаются на все 100.
МАЛАЙЗИЯ
Путешествие в Малайзию началось с Тайпусама, индуистского праздника, запрещенного в Индии. В этот день пещерный храм Бату в 13-ти километрах от Куала-Лумпура посещает более миллиона верующих, и я решаю присоединиться к ним. Плывут над головами тяжёлые алтари каавади, прикреплённые к обнаженным торсам острыми спицами, качаются подвешенные крючками к голым телам горшочки с рисом и молоком, кокосы, колокольчики и лаймы, призванные отгонять злых духов. Мою шею оттягивает Canon с объективом 70:200. Шарканье сотен тысяч ног, удары барабанов, ритмичные крики Vel! Vel! Jet lag, не ко времени подхваченная простуда и солнце, которое в этих широтах никогда не устает, завершают картину, превращая все происходящее вокруг в размытые качающиеся пятна. На грани сна и реальности я тону в толпе, которая, подчиняясь одной ей ведомому ритму течет к пещерному храму. Часть участников процессии находится в глубоком трансе, их подбадривают хлопаньем в ладоши, выкриками, боем барабана. Мелькают раскрашенные лица, обращенные внутрь себя глаза и проткнутые спицами щеки. Ловлю на себе чей-то любопытный взгляд, за много метров от меня движется юноша лет 17-ти. Вероятно, его привлекло единственное в радиусе километра европейское лицо. Мы улыбаемся друг другу. Я понимаю, что хочу запомнить этот день и это лицо. Одними глазами я пытаюсь получить разрешение сделать его портрет. Юноша застенчиво кивает. Мы конечно же потерялись в толпе, но я успела остановить мгновенье.
КИТАЙ
Я родилась и выросла во Владивостоке, но в Китай впервые попала только во взрослом возрасте, причем знакомство мое началось с совершенно неочевидных мест. Мама проделывала этот путь уже, наверное, десятки раз: Владивосток-Суньфэньхэ-Шеньян-Аншань-Танганцзы. Я же отправилась с ней впервые, поэтому просто покорно принимала все, что предлагали.
- Мясо в карамели, салат по-харбински?
- Да, пожалуйста!
- Императорский дворец в Шеньяне?
- Обязательно!
- Горячие источники?
- С удовольствием!
Каждый день в китайской глубинке протекал по установленному расписанию, пока однажды, выглянув утром в окно я ни увидела на горе храм.
- Мам, что там за храм на горе?
- Да нет там никакого храма!
- Да не же, посмотри!
Казалось, что храм видела я одна. Улучив свободную минутку, я отправилась на его поиски, решив, что кратчайший путь от меня до храма – по прямой. Надо просто не выпускать его из виду. Хайвей, чужие заборы, огороды, траурная процессия – разве это преграда, когда ты видишь цель и веришь в себя? В конце концов я оказалась на финишной прямой: тропинке, поднимающейся прямиком к храму. Ворота на территорию храмового комплекса (или монастыря?) были приоткрыты. «Заходи, раз уж дошла», - пригласила я себя. Внутри ни монахов, ни паломников. Дверь одной из построек распахнулась, и из нее вышла женщина в обмотках на ногах и коричневой робе. Она приветливо заулыбалась и сделала рукой приглашающий жест. Я зашагала увереннее. Через несколько метров я увидела её. Она стояла на небольшом возвышении, в окружении ухоженных клумб, и улыбалась самой безмятежной улыбкой. Гуанинь, Богиня Милосердия. Я долго сидела перед ней пока не решилась попросить о самом сокровенном. Желание мое исполнилось через год.
ЯПОНИЯ
Сентябрь 2019 года. Я лечу в Японию в абсолютно разбитом состоянии. Цель – найти мастера кинцуги. В России треснутая посуда к беде. В Японии – разбирая и склеенная золотым клеем посуда – напоминание, что у всего может быть второй шанс. Вторая жизнь. Мне во что бы то ни стало надо найти свою чашку, которая будет напоминать про этот год, про разбитую и собранную заново душу.
Каждый раз прилетая в Японию я «ловлю волну» и знаю, что она приведет меня ровно туда, где мне надо оказаться. Надо просто синхронизироваться согласно собственным ощущениям и не сопротивляться потоку.
«Хм, кинцуги найти сложно – мы же не бьем специально посуду, чтобы потом ее склеивать и продавать как сувениры», - объясняет за ужином японская подруга. Потом что-то говорит менеджеру ресторана и к концу вечера на столе появляется листок с идеально выведенными иероглифами контактами. Их всего два. На следующий день другая подруга деловито расхаживает по комнате с листком в одной руке и телефоном в другой, время от времени повторяя «хай» («да» по-японски). Потом берет меня за руку: «Поехали, нас ждут».
Выйдя из метро, мы нырнули в неприметный переулок в районе Омотесандо и минут через 15 плутания по кварталу ремесленных магазинчиков зашли в гончарную мастерскую. Я влюбилась в Таку, мастера и хозяина, с первого взгляда. Худой, на голову выше меня на каблуках, застенчивый (как в прочем, большинство японцев) и невероятно красивый. Он показал мастерскую, а потом подвел к полке, где стояло несколько чашечек кинцуги. Долго выбирать не пришлось, я сразу же узнала ту, за которой приехала. Пока ждала, когда бережно упакуют мое сокровище, когда ко мне подошел Таку. В руках у него был керамический лист лотоса. «Ты сказала, что он красивый. Я хочу, чтобы ты взяла его и заботилась о нем». Я знала, что вернусь Москву совсем другим человеком.
ФИЛИППИНЫ
Всякий раз на Филиппинах у меня создается ощущение, что независимо от обстоятельств кто-то всегда окажется рядом и вовремя подаст руку. На Филиппинах ты молниеносно становишься членом большой семьи, и у тебя как будто появляется несколько незримых ангелов-хранителей. Это кажется недостижимым идеалом, но мировоззрение филиппинцев строится на коллективном духе, чувстве локтя, совместной помощи членам общества, способности улавливать настроение собеседника, умении находить общий язык и учитывать чужие интересы, чувстве внутреннего долга. Уже вижу, как у многих скептически поднимается бровь. Не буду спорить, просто приведу пример.
Каждый январь в деревушке Калибо проходит фестиваль Ати-Атихан. Проходит без перерыва с 1212 года. В эту безумную фиесту вовлечены жители как самого Калибо, так и близлежащих деревень. Выглядит это так: с утра субботы все приходит в движение. Несколько десятков групп от 30 до 100 человек каждая соревнуются за приз на лучший костюм. Они проходят парадом по главной улице деревни, разодетые в феерические костюмы из перьев, коры, яркой мишуры и других подручных материалов. Лица и открытые части тела участников густо вымазаны сажей. Каждая группа несет фигурку Иисуса, одетого в такой же немыслимый костюм, каждую группу сопровождает внушительный отряд барабанщиков. После шествия группки нарядных людей продолжают сновать по деревне. Повсюду слышен заводной бой барабанов и радостные крики. Торжества продолжаются всю ночь и следующий день. На воскресную мессу стекаются люди со всех концов страны, а после нее людское море разливается по улицам и стихийно продолжает праздник. Найти работающий ресторан в это время практически невозможно, так как все жители… празднуют.
Увидев наше замешательство, небольшая компания местных останавливается и приглашает к себе на обед. В этот день гостеприимные хозяева дома отдали самую большую комнату под столовую. Стол был густо заставлен традиционными блюдами, в основном из мяса и овощей, рисом и сладостями. В самый торжественный момент прибыл лечон – зажаренный целиком молочный поросенок. Узнав, что назавтра нам лететь в холодную Москву, хозяин ненадолго отлучился и вернулся с тяжелой сумкой. «Это манго из моего сада. Вам».
